Бозон Хиггса, второй эпизод.

Прийдя в себя, я предположил, что находился без сознания неболее получаса. Гипоталамус пытаясь меня спасти, многократно совершил впрыск гормона, который распространяясь по кровотоку приводил моё тело в состояние непрерывного трепета перебиваемого очень мелкой, почти без пауз, дрожью. Никто на помощь ко мне не спешил. Нужно было выбираться самостоятельно, и я пополз, пополз. Ползти нужно было около ста пятидесяти метров. Поверхность оледенела настолько, что больно ранила цепляющиеся кисти рук остриями кристаликов льда. Пальцы обжигались холодом, но сущность не смиряясь и не сдаваясь, упрямо ползла,цепляясь за поверхность каждым миллиметром своего немощного тела, при этом не выпуская из крепко стиснутых кулачков рукоятки чудом неутраченных в этом светопреставлении костылей. Налетавшие порывы, отбрасывали меня в сторону с выбранного направления, но я оказался в состоянии проявить чудеса упорства, которые ещё с детства во мне начертались очень определённо во время прохождения отборочных сборов по подготовке к первенствам и чемпионатам, и я устоял.
И вот я выигрываю этот квест, преодолевая необходимое растояние до подъезда! От проделанной работы тело жгло и пылало. Метаболизм работал, как хорошо отлаженный механизм ковеера блокнотной фабрики Виктор Стейшенэри, или как печатный станок фрс сша.
В педвкушении домашнего тепла и чашечки кофе с молоком, вдруг накатило посасывание в области солнечного сплетения, а чуть ниже центра диафрагмы, так же внезапно ощутилось сладкое предвкусие рвотного рефлекса, сопровождаемое удушьем и заунывностью ощущений затылка.
Собрав остаток сил, я- таки, смог выпрямиться опершись на пару костылей. Запястья напряглись, пальцами из под ногтей которых сочилась кровь, я ухватился за ручку тяжелой металлической подъездной двери, и взвыв с надрывом связок воем питекантропа, рванул дверь на себя.
Дверь слегка поддалась и приоткрылась так, что я смог протиснуть голову и большую часть туловища в образовавшийся проём. Всё моё нутро содрогнулось от боли выворачиваемых наизнанку внутренностей. Тошнотворный со сладковатым привкусом мощный поток вырвался из меня вовнутрь подъезда. Я не удержал равновесия и, влекомый силой гравитации рухнул вслед за блевотиной, неловко забрасывая высоко вверх костыли, и очерчивая ими в воздухе странные перевёрнутые параболы. Треск стела разбитой лампочки и преглушённый хлопок короткого замыкания, ознаменовали момент моего приземления на пол.
Распластавшись беспомощно, ощупывая и перебирая пальцами тёплую и слизкую субстанцию разлитую по поверхности, я попытался сплюнуть с языка и губ остатки рвоты, что произвело звук похожий на птюй, птюй, птюй и пях, пях.
" Дайте мне унцию мускуса, милый аптекарь,"- крикнул я хрипло и громко,- " чтобы надушить приятным запахом моё воображение". Темнота подъзда ответила теплым дыханием и тишиной.